Представляя вам необычную рукопись капитана Картера, я позволю себе
предпослать ей несколько слов, посвященных этой замечательной личности.
Мое первое воспоминание о капитане Картере относится к немногим
месяцам, проведенным им в доме моего отца в Виргинии, перед началом
гражданской войны. Я был тогда пятилетним ребенком, но хорошо помню
высокого, смуглого, безбородого человека атлетического сложения, которого
я звал дядей Джоном.
Он как будто всегда смеялся. В детские игры он вступил с тем же
добродушным весельем, с каким принимал участие в развлечениях общества
взрослых мужчин и дам. Он мог целыми часами сидеть с моей старой бабушкой,
занимая ее рассказами о своих необыкновенных похождениях во всех частях
света.
Мы все его любили, а наши слуги положительно поклонялись ему.
Он был воплощением мужской красоты. Рост его достигал шести футов и
двух дюймов, плечи его были широки, бедра узки. У него была осанка
тренированного спортсмена. Черты лица были чрезвычайно правильны и резко
очерчены. Его коротко стриженые волосы были черными, стальные глаза были
полны огня и решительности, в них отражался его сильный и прямой характер.
Манеры его были прекрасны, и он отличался изяществом, типичным для
южных джентльменов высшей породы.
Его умение ездить верхом было настоящим чудом и вызывало восторг даже в
этой стране великолепных наездников. Я часто слышал, как мой отец
предостерегал его от неудержимой отваги, но он в ответ только смеялся,
говоря, что не родилась еще та лошадь, со спины которой он упадет и
разобьется.
Когда война началась, он покинул нас, и в течение пятнадцати или
шестнадцати лет я его не видел. Он вернулся внезапно, и я с удивлением
заметил, что он почти не постарел и не изменился ни в каком отношении. В
обществе он был таким же веселым, жизнерадостным товарищем, каким мы его
знали раньше, но когда он оставался наедине с собой, я видел, как он
часами сидел, устремив взгляд в пространство; лицо его выражало тоску и
безграничное горе. Он просиживал ночи напролет, устремив взор в небеса.
Лишь несколько лет спустя я узнал причину подобного поведения.
Он рассказал нам, что после войны он занимался изысканиями и
разработкой копей в Аризоне. Что он проделал это с успехом, было видно по
неограниченному состоянию, которое он имел. О подробностях своей жизни за
этот промежуток времени он говорил очень сдержанно, вернее, совсем не
желал говорить.
Он прожил с нами приблизительно год и отправился потом в Нью-Йорк; там
он приобрел небольшой клочок земли на Гудзоне, где я навещал его раз в год
во время моих посещений нью-йоркского рынка - мой отец и я в это время
имели целый ряд небольших магазинов в Виргинии. Капитан Картер владел
маленьким, но красивым коттеджем, расположенным на возвышенности, с
хорошим видом на реку. Во время одного из моих посещений я заметил, что он
был очень занят писанием, как я теперь полагаю, этой самой рукописи.
Тогда же он сказал мне, что в случае какого-нибудь с ним несчастья, он
хотел бы, чтоб я распорядился его имуществом; он дал мне ключ от
несгораемого шкафа в его кабинете, где я найду завещание и некоторые
указания, которыми он просил меня руководствоваться с абсолютной
точностью.
Отправляясь спать, я видел из своего окна, как он стоял, освещенный
лунным светом, на небольшом холме с простертыми к небу руками. Мне
показалось, что он молился, хотя я никогда не считал его религиозным.
Несколько месяцев спустя, когда я вернулся после моего последнего
визита, первого марта 1886 г. я получил телеграмму с просьбой немедленно
приехать к нему. Хотя он хорошо относился ко всем членам нашей семьи, я
всегда был его истинным любимцем; немудрено, что я поспешил исполнить его
просьбу.
Утром 4-го марта я прибыл на маленькую станцию, расположенную на
расстоянии одной мили от его поместья. Когда я попросил лакея отвезти меня
к капитану Картеру, он сообщил мне печальную весть, что сегодня сторож
соседнего имения ранним утром нашел капитана мертвым.
По разным причинам эта весть не очень поразила меня, но я поспешил в
его поместье, чтобы позаботиться о его теле и делах.
В его маленьком кабинете я увидел сторожа, полицию и нескольких
незнакомых мне горожан. Сторож подробно рассказывал, как он нашел тело,
которое еще не успело остыть. Капитан лежал на снегу, с руками, вытянутыми
над головой. Лежал он на краю берега. Когда сторож показал это место, меня
озарила мысль, что это то самое место, где я видел его ночью с мольб
|
