Двенадцать лет прошло с тех пор, как я положил тело своего дяди,
капитана Джона Картера из Виргинии, в великолепный мавзолей на старом
кладбище в Ричмонде.
Часто размышлял я над странными инструкциями, которые он оставил мне в
завещание относительно своего требования. В особенности удивляли меня два
пункта: тело, согласно его воле, было уложено в открытый гроб, и сложный
механизм болтов на двери склепа мог быть открыт только изнутри.
Двенадцать лет прошло с того дня, когда я прочел рукопись этого
удивительного человека - человека, который не помнил детства, и возраст
которого нельзя было определить даже приблизительно. Он выглядел совсем
молодым, а знал ребенком прадеда моего деда. Он провел десять лет на
планете Марс, сражался за и против зеленых и красных людей Барсума,
завоевал прекрасную Дею Торис, принцессу Гелиума, и в продолжение почти
десяти лет был ее мужем и членом семьи Тардос Морса, джеддака Гелиума.
Двенадцать лет прошло с тех пор, как безжизненное тело его было найдено
перед коттеджем на скалистом берегу Гудзона. Часто спрашивал я себя в эти
годы, действительно ли умер Джон Картер, или же он снова бродит по
высохшему морскому дну умирающей планеты. Я спрашивал себя, что он нашел
на Барсуме, если вернулся туда, открылись ли вовремя в тот давно прошедший
день, когда он безжалостно был брошен обратно на Землю, двери огромной
атмосферной фабрики и спаслись ли бесчисленные миллионы существ, умиравших
от недостатка воздуха? Я спрашивал себя, нашел ли он свою черноволосую
принцессу и своего сына, которые, как он мечтал, ожидали его возвращения в
дворцовом саду Тардоса Морса? Или же он убедился, что помощь его в тот
день опоздала, и его встретил мертвый мир? Или же он действительно умер и
никогда не вернется ни на свою родную Землю, ни на свой любимый Марс?
Я был погружен в эти бесплодные размышления в один из душных
августовских вечеров, когда старый Бен, наш привратник, подал мне
телеграмму. Я вскрыл и прочел ее.
"Приезжай завтра Ричмонд отель Ролей.
Джон Картер".
На следующее утро с первым поездом я отправился в Ричмонд и уже через
два часа входил в комнату, занимаемую Джоном Картером.
Он поднялся, чтобы приветствовать меня, и знакомая ясная улыбка озарила
его лицо. На вид он не постарел нисколько и казался все тем же стройным и
крепким тридцатилетним мужчиной. Его серые глаза блестели, лицо выражало
ту же железную волю и решимость, что и тридцать пять лет тому назад.
- Ну, дорогой племянник, - приветствовал он меня, - тебе не кажется,
что перед тобой дух или у тебя галлюцинация?
- Знаю одно, - ответил я, - что чувствую себя великолепно. Но скажите,
вы опять были на Марсе? А Дея Торис? Нашли ли вы ее здоровой, и ждала ли
она вас?
- Да, я снова был на Барсуме и... Но это длинная история, слишком
длинная, чтобы успеть рассказать ее в то короткое время, которым я
располагаю до того, как должен буду вернуться обратно. Я проник в очень
важную тайну, и могу, по своему желанию, пересекать безграничные
пространства между планетами. Но сердцем я всегда на Барсуме. Я люблю
по-прежнему свою марсианскую красавицу и вряд ли когда-либо покину
умирающую планету.
Моя привязанность к тебе побудила меня приехать сюда на короткое время,
чтобы повидать тебя еще раз перед тем, как ты навсегда уйдешь в тот другой
мир, которого я никогда не узнаю и в тайну которого я не в состоянии
проникнуть, хотя и умирал трижды и сегодня умру опять.
Даже мудрые старцы на Барсуме, жрецы древнего культа, живущие в
таинственной крепости на вершине горы Оц, которым в течение бесчисленных
веков приписывалось обладание тайной жизни и смерти, даже они оказались
так же несведущи, как мы. Я доказал это, хотя чуть не лишился при этом
жизни. Но ты все прочтешь в записках, которые я составил в течение
последних трех месяцев, проведенных на Земле.
Он погладил рукой туго набитый портфель, который лежал возле него на
столе.
- Я знаю, что это интересует тебя и ты веришь мне. Я знаю, что мир тоже
заинтересуется этим, хотя и не поверит этому еще много лет, нет, много
веков, так как не сможет понять. Люди Земли еще не продвинулись в своих
познаниях настолько, чтобы понять вещи, которые написаны в моих записках.
Ты можешь издать из этих записок то, что захочешь, что, по твоему
мнению, не повредит людям. Не печалься, если они тебя высмеют.
В ту же ночь он отправился со мной на кладбище. У дверей склепа он
остановился и сердечно пожал мне р
|
