| 
 
 
 
 
 Всяк виденья свои созерцает,
 Всяк расслышит особенный гимн,
 Душу всякого отягощает
 Грех несходный, грех, чуждый другим.
 Злое сонмище там разгулялось -
 Бесов злее не знает и ад.
 Но любовь, благостыня и жалость
 Также в душах заблудших гостят.
 Книга Печалей
 Глава 1
Стояла  удивительно тихая, мертвая  ночь. Переулок походил на пустынный
безветренный берег, на который пришелся "глаз" торнадо: один ураган миновал,
другой  еще  не начинался. В неподвижном воздухе висел легкий запах гари, но
дыма нигде не было видно.
 Фрэнк Поллард  очнулся. Он лежал ничком на  холодном тротуаре, раскинув
руки. Вставать  не  спешил: надо сперва разобраться, что с  ним. Прищурился.
Перед глазами колыхалось густое марево. Он глубоко вздохнул и  поморщился от
едкого запаха гари.
 Вокруг  сгрудились  тени -  бесформенные, словно  фигуры  в  балахонах.
Постепенно марево перед глазами  растаяло, но  в тусклом  желтоватом  свете,
падавшем сзади, Фрэнк ничего  толком не разглядел. Даже большой мусорный бак
неподалеку  при  этом сумеречном освещении  сперва  показался  ему  каким-то
фантастическим сооружением, словно обломком неведомой цивилизации.
 Где он?  Как он  сюда попал? Ведь он потерял сознание лишь на несколько
секунд  - сердце колотилось,  как будто он только  что  мчался,  спасаясь от
погони.
 Ветер и светлячки...
 Эти  слова на миг вспыхнули  в его мозгу.  Фрэнк  не понял,  к чему они
относятся. Он попытался собраться  с мыслями, но в голове заворочалась тупая
боль. Болело над правым глазом.
 Ветер и светлячки...
 Фрэнк тихо застонал.
 Из  толпы теней между ним и  мусорным  баком  выпрыгнула одна, гибкая и
юркая.  Маленькие, но  яркие зеленые  глазки  взглянули  на  него с  ледяным
любопытством.
 Фрэнк в испуге вскочил на колени. Из  груди вырвался сдавленный  крик -
будто глухо всхлипнул музыкальный инструмент.
 Зеленоглазый  соглядатай прыснул  в сторону.  Кот.  Самый  обыкновенный
черный кот.
 Фрэнк с трудом встал, но тут же споткнулся о какой-то предмет и чуть не
упал. Нагнувшись, он  осторожно потрогал  то,  что  попало ему под ноги. Это
была сумка из  мягкой кожи,  набитая до отказа и очень увесистая. Похоже это
его  багаж.  Его  или  не его? Фрэнк взял сумку, добрел до мусорного  бака и
прислонился к ржавому металлу.
 Тут он  огляделся. По сторонам переулка тянулись  оштукатуренные  жилые
дома в  два  этажа.  Во  всех  окнах  темно. Машины жильцов расположились на
крытых стоянках. На углу  квартала горел фонарь. От него  и  разливалось это
зловещее  и загадочное  желтое сияние, больше  похожее  на свет  от газового
рожка,  чем от  электрической  лампочки.  Фонарь стоял  довольно  далеко,  и
осмотреть переулок как следует не удавалось.
 Фрэнк  перевел  дух,  сердце забилось  ровнее.  И  вдруг  его как током
ударило: он же ничего про себя не помнит!  Знает только, что его зовут Фрэнк
Поллард, - и все. Сколько ему лет, где  он живет, чем зарабатывает на жизнь,
куда  и зачем  шел -  все  вылетело  из  памяти.  От  этого открытия  у него
перехватило  горло, затем сердце вновь  заколотилось, и он с  шумом выдохнул
воздух.
 Ветер и светлячки...
 Что же она значит, эта чертова фраза?
 Боль над правым глазом расползлась по всему лбу.
 Фрэнк  лихорадочно  озирался.  Найти бы  хоть  какую-нибудь  зацепку  -
знакомый  предмет  или вид,  -  чтобы вновь  обрести себя в  этом  мире,  от
которого  он так внезапно  оказался  отринут. Однако все  вокруг  оставалось
чужим и безучастным. Тогда  Фрэнк принялся рыться в памяти, отчаянно пытаясь
вспомнить  хоть что-нибудь о себе, но в памяти поселился мрак еще гуще того,
что окутывал ночной переулок.
 Запах гари  постепенно рассеялся.  Теперь до Фрэнка долетал  слабый, но
тошнотворный смрад  гниющих  отбросов  из мусорного  бака.  В  представлении
Фрэнка  этот  смрад связывался  со смертью.  Мысли о  смерти вызвали у  него
смутное  воспоминание, что  за ним кто-то - или что-то - гонится и хочет его
прикончить. Но кто этот преследователь  и  зачем ему дался Фрэнк, оставалось
только гадать.  Казалось, про погоню подсказал ему  инстинкт, а не  память о
реальных событиях.
 Налетел короткий порыв  ветра.  И снова  все стихло. Как будто  мертвая
ночь  захотела  раздышаться, ожить,
 
 
 |