ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАМЯТИ РЭЯ МОКА - моего дяди, который уже давно переселился
в лучший из миров.
В детстве, когда я испытывал беспокойство и отчаяние, его юмор,
порядочность и доброта помогли мне узнать все о том, каким должен быть
человек.
СЛОВО ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ:
Настоящей Барбаре Кристмэн круто повезло - ее имя было использовано
мною в этом романе. Учитывая то обстоятельство, что она была одним из сотни
книготорговцев, участвовавших в нашей лотерее, я был весьма удивлен тем,
насколько удачно ее имя вписалось в рассказанную мною историю. Должно быть,
она надеялась, что я изображу ее кровожадным психопатом-убийцей, однако на
деле ей придется довольствоваться ролью персонажа гораздо более скромного.
Прости, Барбара...
Кристмэн, в переводе с английского означает "человек Божий", а Святая
Барбара считалась покровительницей пожарных, артиллеристов и всех, кто имеет
дело с огнем.
Глубок и темен свод небесный,
То звезд и льда дворец чудесный,
Но вид его рождает страх -
Что, если в тех, иных мирах
Нет ничего для нас?
И крошечной Земли тревожное
пространство
Не дом родной - темница,
где стеной,
Послужат пустота и мертвый
звездный свет?...
Ну что ж... тогда, конечно, нет
Причин, чтоб воевать с судьбой,
Чтоб до конца стоять
В борьбе с самим собой,
И смысла нет ни плакать,
ни смеяться,
Ни спать, ни утром просыпаться,
И обещаний звук пустой
не растревожит мой покой.
Но по ночам мой взгляд средь звезд
Ответы ищет на вопрос
И хочет тайну разгадать:
Ты, Боже, там? Иль нам опять
Одним брести по Вечности дороге...
"Книга Печалей"
Часть первая ПОТЕРЯНЫ НАВСЕГДА...
Джо Карпентер проснулся в субботу в начале третьего утра. Прижимая к
груди мокрую от пота подушку, он хрипло выкрикивал в темноту имя своей
погибшей жены. Боль и жгучая тоска, звучавшие в его голосе, ужаснули его
самого, и Джо мгновенно очнулся от своего беспокойного сна. И все же
сновидения отпускали его неохотно; они спадали с него слой за слоем, покров
за покровом, как во время землетрясения сыплется со стропил и потолочных
перекрытий скопившаяся за десятилетия пыль.
Джо уже понял, что сжимает в объятиях не свою Мишель, а всего-навсего
подушку, но не спешил разжать руки. В последний миг перед пробуждением его
ноздри уловили аромат ее волос, и теперь он боялся, что любое движение,
любой жест способны развеять наваждение и отнять у него это последнее, самое
дорогое, оставив его наедине с кислым запахом пота и холодного сигаретного
дыма.
Но в мире не было таких сил, которые могли бы удержать воспоминания и
помешать им выскользнуть из его судорожно стиснутых пальцев. Запах волос
Мишель уносился прочь, в пустоту, словно наполненный горячим воздухом
воздушный шарик, который не поймать, сколько ни прыгай и ни размахивай
руками.
Чувствуя себя ограбленным до нитки, Джо поднялся и подошел к окну. Его
постель, состоявшая из брошенного на пол матраца, подушки и одеяла, была
единственным предметом обстановки, поэтому он мог не бояться налететь на
мебель даже в густых предрассветных сумерках.
Однокомнатная квартирка в конце Лоурел-Каньон, которую он снимал,
находилась на втором этаже и состояла из одной большой спальни с двумя
окнами, кухонного закутка, чулана и весной туалетной комнатушки со ржавой
трубой стоячего душа в углу. Первый этаж занимал захламленный гараж на две
машины. Джо переехал сюда после того, как продал дом в Студио-Сити, но он
даже не потрудился перевезти сюда что-то из обстановки. Мертвецам мебель ни
к чему, а он приехал сюда умирать.
И вот теперь на протяжении десяти месяцев Джо аккуратно вносил арендную
плату в ожидании утра, когда он не сумеет проснуться.
Из окна открывался вид на круто уходящую вверх стену каньона, густо
заросшую вечнозеленым чаппаралем и эвкалиптами. Сквозь кроны чахлых
городских деревьев
|
